В начале 90-х борцы за независимость откровенно лгали народам Латвии, обещая «нулевой вариант». Более того, вопрос статуса русского населения Латвии мог решиться совсем по-другому. 13 января 1991 года председатель Верховного совета Латвии Анатолий Горбунов и его российский коллега Борис Ельцин встретились в Таллине и подписали российско-латвийское соглашение «Об основе межгосударственных отношений», которое 14 января был ратифицирован Верховным советом Латвии.
В договоре был предусмотрен выбор жителями Латвии гражданства ЛР или РСФСР «в соответствии с их свободным волеизъявлением» (третья статья договора). Увы, российская сторона так и не ратифицировала этот договор, упустив возможность защитить права своих соотечественников.
Это пренебрежение правовыми нормами со стороны Верховного совета РСФСР, очевидно, развязало руки латвийским политикам. Выждав паузу в девять месяцев, Верховный совет Латвии собрался на заседание и 15 октября 1991 года при молчаливом согласии европейского истеблишмента принял решение «О восстановлении прав граждан Латвийской Республики и основных условиях натурализации», по которому более трети населения лишилось основополагающих гражданских прав.
В 1991 году российское руководство бросило соотечественников на произвол судьбы
Августовский, 1991 года, путч в Москве и последующее признание Россией 24 августа без всяких условий государственной независимости Латвийской республики прямо способствовали тому, что латышские национал-радикальные политические силы перестали сдерживать свой радикализм и стали действовать решительно, не опасаясь более встретить серьезное сопротивление ни внутри страны, ни за ее пределами. И – главное – национальные меньшинства больше не рассматривались новой правящей элитой как та часть населения страны, политическая поддержка которой была ей необходима.
Русские люди оказались в странном подвешенном состоянии не-то-граждан-не-то-апатридов, на которых в одночасье перестали распространяться нормы международного права.
При отсутствии серьезных протестов со стороны России сотни тысяч постоянных жителей Латвии оказались в положении инопланетян на своей земле.
И одним из авторов этой концепции является действующий ныне президент Эгил Левитс, избранный своими соратниками по русофобии в благодарность за участие в отстранении практически половины населения от политической жизни страны.
И в Латвии, и в России, и на Западе сложились определенные мифы и представления о латышских легионерах.Предлагаем осмыслить некоторые из них.
1. Латыши поддерживали нацистскую Германию Вступление нацистских войск в Ригу действительно было встречено овациями. Однако вскоре стало ясно, что одну оккупацию сменила другая.
2. Латыши добровольно вступали в легион В легионе было 15-20% добровольцев. Остальные попали в него в результате принудительной мобилизации под страхом в том числе и смертной казни.
3. Латышские легионеры были военными преступниками В легион влили несколько малочисленных на общем фоне частей, чьи члены до того совершили крайне жестокие и массовые военные преступления. Документальных доказательств военных преступлений, совершенных легионерами во время пребывания в легионе, нет.
4. Нацистский режим — «был меньшим злом» для Латвии Принятая Сеймом 19 лет назад декларация, в частности, утверждает, что нацистские репрессии «затронули граждан Латвии в гораздо меньшей степени», чем советские.
5. 16 марта в Латвии прославляют нацизм В 1998-2000 годах 16 марта, по решению Сейма, было официальным памятным днем. Сегодня Латвия официально чтит своих погибших солдат 11 ноября, в День Лачпесиса.
В субботу, 16 марта в Риге проходит ежегодное шествие в память о легионерах
На улицах Риги выставлены усиленные наряды полиции, включая спецподразделения. В некоторых местах спецназ полиции организовал живую цепь, чтобы разделить участников шествия от зрителей.
К патрулированию привлечены дроны, вертолет Государственной пограничной службы, совершающий полеты на низкой высоте.
ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ЛЕГИОНА Штаб-офицер РОА лейтенант В. Балтыньш.
рапорт от 26 мая 1944 г. полковнику В. Позднякову*.
… < >… 23 апреля 1944 года мне пришлось находиться в деревне Морочково. Все это было сожжено. В подвалах хат жили эсэсовцы. В день моего приезда их должно было заменить немецкое подразделение, но мне все же удалось поговорить по-латышски с несколькими эсэсовцами, имен которых я не знаю. Я спросил одного из них, почему вокруг села лежат трупы убитых женщин, стариков и детей, сотни непогребенных трупов, а также мертвые лошади. В воздухе висел сильный гнилостный запах. Ответ был: «Мы убили их, чтобы уничтожить как можно больше русских».
